– Ты едешь в Оксфорд!
– Еду!
– И будешь учиться у женщины свой мечты!
– Знаю!
Она глубоко выдохнула, будто упала на диван, и сказала:
– Руби, я собираюсь задать тебе вопрос, и ты не обязана на него отвечать. Хотя, если честно, я месяцы мирилась с твоей хандрой и заслуживаю ответ.
Понимаю, к чему она ведет, я застонала.
– Мы можем продолжить обсуждать Оксфорд?
Проигнорировав меня, она спросила:
– Была ли я первым человеком, кому ты захотела позвонить, получив письмо?
Ничего не ответив, я сосредоточилась на выбившейся нитке из моего свитера.
– Почему бы тебе просто не поделиться с ним? – мягко спросила она. – Он будет безумно рад за тебя.
– Наверное, он даже не помнит меня.
Ее недоверчивый смех превратился в рычание.
– Ты меня бесишь.
Я подошла к дивану и села.
– Я просто нервничаю. И что мне сказать? «Ой, привет, я была зла, но мы все еще вместе?»
– Нет. «Привет, я собираюсь работать с Мэгги, есть какие-нибудь советы?» Такое начало куда лучше.
Закрыв глаза, я ответила:
– Даже учитывая все, что я о нем знаю, понятия не имею, что он мне скажет, если позвоню…
– Но ты же не звонишь, Золотце. Иди к нему по своей обычной дороге домой, жди его на крыльце, пока он не придет, а когда увидит тебя, у него встанет, и ты расскажешь ему, что попала в группу Мэгги, да, и кстати, любишь его и хочешь от него гигантских детей.
– Что, если я приду к нему, а дверь откроет Порция?
– Не откроет.
– Или, ну я не знаю, он обдумал все, что я сказала, и пришел к логическому выводу, что я была права. И тут справляйся, Руби, с эмоциями, как хочешь.
– Ты меня вообще слушаешь? – спросила она. В ее голосе сквозило разочарование, и я достаточно хорошо знала Лондон, чтобы понимать: она на грани. Она всегда терпела, как могла, но когда теряла его, то все.
– Да, слушаю. Но…
Лондон начала тыкать в кнопки телефона, и в трубке послышались громкие звуки, от чего я вынуждена была заткнуться и слушать.
– Ты закончила с этим? – спросила она, возвращаясь к разговору.
– Да.
– Тогда слушай: это реальная жизнь, Руби. Это не кино, где двое одиноких людей начинают отношения с плохим опытом у каждого, а они типа на самом деле веселые и беззаботные, и становятся сильнее и выносливее. В реальной жизни в отношения приходят с багажом из бывших жен, мужей и приемных детей, с домашними животными, которых другой ненавидит. Иногда у людей есть душевные раны или нет родителей-психологов, кто помог бы со всем справиться. А бывшие жены – особенно те из них, кто оставляет своих мужей в не особенном восторге от самих себя – этого достаточно, чтобы просто о них забыть.
Сглотнув, я ответила ей:
– Я знаю. Господи, знаю.
– Тогда сможешь его простить, что он был мудаком и желал прояснить ситуацию? Ты же знаешь, я всегда тут, чтобы поддержать тебя, и я главная болельщица Команды Руби, как за свою собственную, но думаю, пришло время увидеться с ним и выяснить, можете ли вы быть вместе, либо самой двигаться дальше. Ты любишь его. И ты та, кто оставила его в подвешенном состоянии.
– Я знаю, знаю.
– Он сказал, что тоже любит тебя, – напомнила она, потому что я рассказывала ей об этом семь тысяч раз. – Я никогда не встречалась с Найлом Стеллой, но я не думаю, что он парень, который, сказав такое, через два месяца пойдет на попятный.
Потеряв дар и речи и уставившись в стену, я понимала, что она была права.
***
Это не настолько просто, как просто пройти по его улице и дождаться его на ступенях. Сама идея снова увидеть Найла заставила меня почувствовать головокружение и мучительную тошноту.
К счастью – а может, и нет – в понедельник и вторник следующей недели моя работа приняла решение за меня: нашему приглашенному архитектору понадобилась моя помощь, чтобы принести поздно вечером кофе и побегать по прочим мелкие поручениям, которые входили в обязанность временного сотрудника.
Напряжение во мне продолжало усиливаться, и я проигнорировала звонки Лондон в понедельник поздно вечером и утром во вторник. В среду днем она завопила в сообщении:
«ТЫ УЖЕ ВИДЕЛАСЬ С МУЖЧИНОЙ? ВО ИМЯ ВСЕГО СВЯТОГО, РУБИ, ПРОСТО ОБВЕДИ КРУЖОЧКОМ НУЖНЫЙ ВАРИАНТ: ДА/НЕТ».
Захныкав, я написала ей ответ:
«Я собираюсь туда сегодня после работы. До этого не было возможности».
Быстро пришел ее ответ.
«Что надела?»
Засмеявшись, я ответила:
«Не пришлось долго выбирать».
«АХАХАХ. А если серьезно?»
Я оглядела себя и ощутила трепет в груди, прежде чем сделала неуклюжее селфи своей темно-синей короткой юбки и любимой шелковой синей в красный горошек топа. Странный угол съемки сделал меня жутко сисястой, но фото я все равно отослала. Лондон знала мой гардероб так же хорошо, как и я ее.
«Черт, Долли [по имени пышногрудой кантри-певицы Долли Партон – прим. переводчика]. И те красные туфли?» – спросила она.
«Да».
«Боже, – ответила она. – Тебе в подарок будет просто грандиозный стояк».
Улыбаясь, я написала:
«Будем надеяться» и засунула телефон в сумку.
Но я едва ли могла надеяться провести ночь таким образом. Я была бы в восторге даже просто от улыбки или поцелуя в щеку в качестве доказательства, что он все еще заинтересован попытаться. Мне пришлось притворяться, что я больше не жажду его и всего, что с ним связано.
Господи боже, это же рабочий день. Знаете ведь, как он проходит? Секунды тянутся как минуты, минуты как часы, а весь день растянут на десятилетие. И к его концу я настолько часто думала о предстоящем вечере, что начала подозревать, а не был ли Найл Стелла и вся эта ситуация плодом моего воображения?